![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Я чувствую себя статуэткой, которую облили металлом, а сверху нанесли позолоты. Позолоты "быть хорошим человеком", ничего более отвратительного со мной в принципе не делали. Потому что "считайся с другими" вытравлено у меня на подкорке.
К. спрашивает какого черта я, верящая, что идеал -- это быть уверенной в себе, а не строить барьеры, делаю ровно наоборот. И никакого "и кожа твоя была тебе, как броня".
Потому что я уже в слиянии.
Когда мне дискомфортно, я не покидаю ситуацию и не ору, я думаю, а вдруг это у меня границы слишком велики и размыты, вдруг во всем виновата я сама, как я могу что-то просить? Потом долго над этим думаю, провожу линии, чтоб понять, где я, а где нет.
И, естественно, меня трясет от злости, когда кто-то топчется по моей территории, как так и надо.
К. вот, например. Он живет, как хочет, и при дискомфорте предпринимает все для своей защиты, неважно прав ли он. Об этом можно будет подумать потом, если задетый человек достаточно ценен. Никаких: со стороны виднее, а вдруг я на пути ТЛ?! — что вообще со мной делали, что я сама себя панически боюсь?!
Я ничего такого не помню, но, глядя на себя сейчас, я чувствую себя прирожденной убийцей на генетическом уровне, в которую упорно вбивали, что трогать людей нельзя, иначе все, апокалипсис.
Питер неприятно скалится. - Все мы имеем право ходить по чужим головам, но не пользуемся этим правом, потому что кто-то вдолбил нам в голову мысль, что если мы будем примерными христианами, то и сосед перестанет резать в подвале черных петухов.
- Это общечеловеческие нормы морали, - Стайлз замолкает, едва договорив фразу, уже зная ответ.
- Я не человек. Со мной не поступают как с человеком. Вот и вся мораль, Стайлз.
К. спрашивает какого черта я, верящая, что идеал -- это быть уверенной в себе, а не строить барьеры, делаю ровно наоборот. И никакого "и кожа твоя была тебе, как броня".
Потому что я уже в слиянии.
Когда мне дискомфортно, я не покидаю ситуацию и не ору, я думаю, а вдруг это у меня границы слишком велики и размыты, вдруг во всем виновата я сама, как я могу что-то просить? Потом долго над этим думаю, провожу линии, чтоб понять, где я, а где нет.
И, естественно, меня трясет от злости, когда кто-то топчется по моей территории, как так и надо.
К. вот, например. Он живет, как хочет, и при дискомфорте предпринимает все для своей защиты, неважно прав ли он. Об этом можно будет подумать потом, если задетый человек достаточно ценен. Никаких: со стороны виднее, а вдруг я на пути ТЛ?! — что вообще со мной делали, что я сама себя панически боюсь?!
Я ничего такого не помню, но, глядя на себя сейчас, я чувствую себя прирожденной убийцей на генетическом уровне, в которую упорно вбивали, что трогать людей нельзя, иначе все, апокалипсис.
Питер неприятно скалится. - Все мы имеем право ходить по чужим головам, но не пользуемся этим правом, потому что кто-то вдолбил нам в голову мысль, что если мы будем примерными христианами, то и сосед перестанет резать в подвале черных петухов.
- Это общечеловеческие нормы морали, - Стайлз замолкает, едва договорив фразу, уже зная ответ.
- Я не человек. Со мной не поступают как с человеком. Вот и вся мораль, Стайлз.